И дело было не только в том, что перед Ларисой Петровной неудобно. Просто женщинам, с которыми Воронцов проводил ночи, не нужны были чужие дети.

Деньги, подарки, оргазмы, да… Но не дети.

Спустя годы, Воронцов теперь никак не мог подступиться к собственному сыну. Даня вырос, и больше не плакал сутками напролет, как поначалу в пеленках, когда как будто все знал и понимал.

А ведь хотел же хотя бы эти выходные провести рядом с Даней. Сводить в аквапарк. Научить плавать. Или Даня уже научился без него? Кажется, Лариса Петровна водила его на бассейн для укрепления и выравнивания чего-то там, кажется, сын даже делал успехи… И тоже без него.

И чего его на такие мысли невеселые развезло? Как будто с жизнью прощается. Ах ну да, всему виной эта абсурдная ситуация с похищением. Когда это он еще вот так лежал без дела полдня, в кровати. Хочешь не хочешь, а мысли не остановить, когда заняться нечем.

Его похитили, мать его, похитили! Подумать только!

Прямо-таки ожившая мужская мечта. Соблазнительная незнакомка похищает, чтобы исполнить самые смелые фантазии.

И ведь исполнила.

Затрахала его до полусмерти так, что он отрубился в чужой квартире рядом с неизвестной женщиной. Иначе свалил бы среди ночи, как и всегда. Под утро, нетрезвым, пропахшим духами, с помадой на отворотах рубашек, но Воронцов всегда возвращался домой. Его дом был там, где сын. Ни с одной женщиной он не просыпался в одной постели.

А сегодня проснулся.

И что скажет Ларисе Петровне? Что его, взрослого мужика, чулками связали и раздели, а прежде выдоили до звона в яйцах?

О, проклятье, до чего же идиотская ситуация.

Глава 8. Остаемся зимовать

От звонка в дверь Оля подпрыгнула на месте. Сбросив с головы коробку, кинулась к глазку. Почему-то казалось, что за дверью обязательно окажутся люди в форме.

— Открывай, хозяйка! — крикнул слесарь, едва ворочая языком.

Да боже ж ты мой! Середина дня, когда только успел так набраться?

— Не могу открыть! Потому вас и вызвала, — крикнула через дверь Оля. — У меня замок заклинило!

Мужчина в помятой одежде прислонился к двери.

— Эту, что ли?

— Эту. Помогите открыть.

Слесарь достал из чемоданчика инструменты, со скрежетом поковырялся в замке. Пять минут, и дело было сделано. Оля едва успела отпрыгнуть в сторону. Следом в квартиру ввалился слесарь. От него адски несло вчерашним перегаром и немытым телом.

— Сотня, — выдохнул мужчина.

— За что сотня? — возмутилась Оля. — Тут же пять минут работы!

Слесарь побагровел.

— А дорога? А инструменты?!

Оля покосилась на видавший виды чемоданчик.

— Сотня, — перехватил ее взгляд слесарь.

— Ладно, — Оля юркнула в гостиную, поискала взглядом сумочку.

Дверь в спальню Оля прикрыла, но Воронцов все равно должен был все слышать. И он в любой момент мог закричать или потребовать помощи. Поверит этот пьяный слесарь его рассказам о похищении или нет, дело десятое. А вот то, что его знатно развеселит голый мужик привязанный к кровати чулками, это точно.

— А родителей что, дома нет? — хмыкнул слесарь, появляясь на пороге комнаты.

— Каких родителей? — ответила, не поднимая головы, Оля. — Вы за кого меня держите?

— Ну, положим, за очень красивую девушку.

Оля медленно подняла глаза. Чтобы сильно не качаться, слесарь облокотился о дверной косяк. И теперь смотрел на нее пьяными масляными глазками.

— Эээ… Держите, — она протянула ему деньги. — Спасибо и до свидания.

Мужчина не двинулся с места.

— Так ты сама, что ли, живешь, красавица?

Ситуация стремительно уходила из-под контроля.

— Послушайте, вот ваша сотня. Берите. И уходите, пожалуйста.

Слесарь остался на том же месте. И даже отлепился от косяка и двинулся прямиком на Олю.

— А чего мне так быстро уходить, красавица? Ты одинока, я скучаю… Тебе не кажется, что мы могли бы помочь друг другу?

ЧТО?!

— Уходите, — пискнула Оля.

Воздух из легких куда-то внезапно делся.

Мужик двинулся на нее, вжал спиной в сервант и рванул на себя халат, запачканный краской. Оля закричала.

Он больно сжал грудь, а второй рукой зажал рот.

— Сейчас, сейчас развлечемся, — обдаваяя перегаром, приговаривал он.

Ладно, лежа в постели думал Воронцов. Вчера он уволил пятнадцать работников клуба: половина из них парни, остальные девушки. Сговор исключать тоже нельзя. Кто там из девушек был? Несколько официанток, пиджейки, помощница повара была. Замыкали список менеджеры зала и администратор.

Да, он обещал за карточным столом Иванычу не трогать коллектив, но сколько воды с тех пор утекло? А после его победы были ремонт и кое-какие нововведения для морально устаревшего заведения. Воронцову хотелось, чтобы его заведения были в чем-то похожи и имели единый стиль.

А потом до него стали доходить слухи, что зреет заговор. Что сдадут его с потрохами налоговым инспекторам, что пустят на дно бизнес, нечестно отобранный у бывшего ди?ректора.

И пусть до открытия на месте не появлялся, но обо всем, что нужно, Воронцов знал. Сам не вмешивался, думал, перебесятся. Да и не вымогал же он клуб, не угрожал Иванычу. Все было честно, а карточный долг — дело святое.

Он и сам ушам не поверил, когда Иваныч в тот вечер предложил на кон свой ночной клуб. Осознал этот факт Воронцов в полной мере уже только, когда документы оказались подписаны.

И какой же неожиданностью оказалось, когда к нему незадолго до официального открытия подошел свой человек из налоговой и сообщил, что так и так, посыпались на Воронцова жалобы: и в санитарно-эпидемиологическую, что отравились люди у него в ресторане, и в налоговую, что чеки не выдают. И что алкоголь контрафактный. И товар у поставщиков гнилой берет. И еще, и еще, и еще.

— Завелась у тебя крыса, Воронцов, — подытожил он.

Сразу вспомнились участившиеся проверки в ресторане. Совпадение, решил тогда Воронцов. Ведь никто из ресторанных к этим проверкам причастен не был, смысл рыть под самих себя могилу? А вот с персоналом клуба… все могло быть.

Воронцов не хотел увольнений в первый же вечер. Думал, по-человечески с ними пообщается, поймут, что он не изверг, что работать будут и дальше и даже лучше. Зарплаты поднимет, отпускные увеличит.

— А еще, — продолжал налоговик. — У тебя лицензия просрочена, а документы на получение новой так никто и не подал. Так что скоро к тебе придут, жди.

Вот это и стало последней каплей.

Любая проверка обернулась бы закрытием, потому что работать без основной лицензии никак нельзя. Получали ее раз в пять лет, так почему заранее не подсуетились? Допустили, что все сроки вышли. И теперь любая проверка обернется нехилым штрафом и закрытием заведения, пока документы не приведут в порядок.

Закрываться сразу после шумного открытия? После того, как вложился в ремонт? Невероятно! Сам виноват, понадеялся, не стал вмешиваться. Не думал, что ему такую свинью подставят.

Вот и поднялся Воронцов в кабинет после шумного открытия и громкой речи и разом подписал больше дюжины приказов. Закроет клуб сам, не станет ждать проверок, так хотя бы какой-то части шума удастся избежать. А потом, может, и с инспекторами удастся договориться. Еще ресторанных предупредить надо…

Пить он не начинал до тех пор, пока с делами не было покончено.

Вышел в зал и подлетела к нему одна. Светится, улыбается. Воронцов и рявкнул ей, что уволена, а Снежана его от неминуемого скандала спасла.

А был у нее бейджик? Или нет? Да черт его знает. Волосы темные вроде, форма одежды официальная. Как например… Воронцов аж приподнялся, хотя связанные руки и не позволили ему полностью встать. Подождите-ка…

Но мысли прервал звонок в дверь. Воронцов насторожился. Если крикнуть, его несомненно услышат. Но вместо того, чтобы разразиться криком, он притих. Через закрытую дверь слышно было плохо, но все же слышно.

— Замок заклинило, — сказала его Хлопушка.